среда, 17 февраля 2010 г.

Смотреть онлайн: Дорога


Когда солнце затмит серые облака, а земля погрузиться во мрак, когда мать-природа зачахнет, а  для человечества наступит закат, когда от техники и механизмов человеческого изделия останется лишь ржавые остовы, короче, когда наступит апокалипсис, единственное что переживет его и смело продолжит шагать по опустошенной земле даруя жизнь, будет любовь в олицетворении человека. Нет, не та, которую мы привыкли видеть галантно облеченную в «дамских теле-романах», а та, что называется «сторге» — родительская любовь, и конечно же «агапэ» — любовь к ближнему. Так или иначе, именно в этом нас уверяют Кормак Маккарти в своем одноименном романе «Дорога», и его теле-адаптация режиссера Джона Хилкоута под тем же названием.




Маккартливское будущее в Хилкоутской экранизации предстает перед нами в страшно-жутком виде по своей составляющей; сумрачные цветосочетания серо-коричневого с долей аллегорично ржавого, угнетающе-безжизненная природа, точнее то, что осталось от нее, композиции разрушенных домов — ныне ставшие жильем для пустоты — словно запечатленных в память своих владельцев под осадками медленно падающего пепла, как символ бренных останков эпохи некогда существовавшей цивилизации. Вокруг бушуют существа когда-то именуемые людьми, но теперь превратившиеся лишь в футлярное подобие, вымершего’ человечества, падшие до инстинкта — самовыживание любой ценой. И мизерное количество людей все еще сохранившие в себе человека, при этом рассматриваемые теми первыми как «продукт питания». Такие фундаментальные понятия человечности, как мораль, нравственность, совесть, стали из ряда вон выходящие.




Хоть картина и вызывает гнет и ужас, она не наводит на мысль что все кончено, не ставит точку человеческому будущему тем самим оставляя дорогу надежде. В виде солнечных лучей озаряющих тьму, на арену жестокой судьбы в храбром противостояний со злом, в лике звероподобных людей, с отчаянием и безвыходностью, перед нами предстают отец (Вигго Мортенсен), и его десятилетний сын (Коди Смит-Макфи), все еще хранившие в себе огонь любви, способность сиять светом добра. Они отказались сдаться обстоятельствам, склониться перед ними. Для подобного состояния духа книксен перед жестокими испытаниями не приемлем. У них есть надежда на лучшее будущее, цель прибывания — теплый юг, и способ достижения цели — дорога.




Если в фильме и присутствует хоть какая-то красота, то это безусловно красота взаимоотношений отца и сына, которые Хилкоут намеренно выделяет, как главную составляющую послания кинозрителям. Для отца сын  является ангелом, олицетворением божественной святости, поэтому, зло принявшее облик людей, не достойно к нему прикоснуться, бросить свой взгляд на него. Одному из злодеев, направившему свои глаза на сына, отец говорит: «Не смотри на него, а то я выстрелю в тебя». Для него защищать и беречь свое дитя от всякого зла пересекающего им путь, это святой долг. Поэтому в одном эпизоде фильма, мы становимся свидетелями умилительно-откровенной ситуации, когда отец обучает своего сына как совершить акт самоубийства с помощью револьвера на случай безвыходности. Он не может допустить чтобы зло завладело его единственным чадом вживую. (Тут я намеренно не буду судить правильно ли поступает отец в отношении сына исходя из этическо-нравственной конституции. Перед данным фильмом свою задачу, как зритель, я вижу в том, чтобы объяснить его поступок, понять мотив).




Для сына же отец в каком-то смысле есть синоним бога, в которого он верит ценой стараниям сохранить твердость духа, жилку жизни. Находясь в объятиях своего отца, он чувствует безопасность, облагороженность. Страх и отчаяние не в силах властвовать над ним. К примеру, он может позволить себе отдаться спокойному сну, потому что его, Бог’ рядом. В тоже самое время, один из очень деликатно сконструированных эпизодов в фильме показывает кульминацию обостряющего драматизма психологического взаимодействия отца и сына, когда сознательное «Я» героя Коди Смит-Макфи подсознательно вопит сдержанным голосом: «Ты сказал что я не тот, но я тот, тот самый!» — вполне легитимно требуя от отца признать в нем созревший индивидуум, «отдельного человека», несущего аналогичную долю ответственности взаимной заботы, любви и переживаний. Десятилетнее обитание в столь ужасном мире, полного зверской жестокости и тотальной анархии морально-нравственных ценностей, лишь усиливает мощь и единообразие их обоюдно созидающих чувств. Именно благодаря этому наши герои все еще в силах пробиваться по терниям дороги, ведущей к их грезам. Невозможно бессердечно устоять перед колоритом чувств, дарующих ими друг другу, лепотой их внутреннего мира, ярко выделяемого в окружающем омерзительном.




«Сторге», для совершенства нужна положение, поэтому Хилкоут его облекает героям Вигго Мортенсена — отец. «Агапэ», в свою очередь, требует чистоту и простоту души, искренность, в меру, даже наивность, поэтому им облекается герои Коди Смит-Макфи — сын. Вспомнить Хотя бы встречу с персонажем Роберта Дювалла. Если тут поставить условный вопрос: Нужена ли добродетель в таком ужасном мире? отец исходя из своего положения и той самой любви к сыну, отвечает; нет, это опасно!. А сын, с присущей ему наивностью и чувством нравственного долга —  пусть подсознательного — смело отвечает; да, это обязательно. Так вот, получается, что отец и сын, это две ипостаcи одной любви. Именно к этой любви призывают нас авторы. Лишь она способна сохранить человечество на земле — и человека в нас.




Скудность речевого плана, переводит фильм с вербального на уровень эмоционально-чувственного диалога со зрителем, что в свою очередь гарантирует чисто субъективное обобщение аллегорично-смысловых сгустков его составляющего. Хилкоут одновременно проецирует нам  особо обостренный конфликт межличностных отношений нашей реальности, фешенебельно экипированной в неодолимо-магнетическом гламуре, и непременное, суровое будущее, которое при нашем глобальном регрессе добродетели, канонов нравственного долга и всего, этически приемлемого, выступает самым реальным кандидатом на  рандеву с ближайшим поколением нашей цивилизации.



Это фильм о горестном хождении всего человечество по пути искания, давным-давно им же самим утерянного, своего «Святого грааля» — подлинного счастья. А еще о том, что нужно ярко сиять светом добра, хранить в себе огонь любви, и истово беречь все те достоинства, которые делают нас  заслуживающими столь великой чести, называться человеком. Хилкоут как будто шепчет нам на ухо призывая ценить друг друга, ведь в мире все еще присутствует свет благодаря добродетелям, находившимся посреди нас, и смертью одного из них, где бы то не было, этот свет становится менее ярким.